Друзья, делимся с вами первоапрельскими воспоминаниями Елены Орочко, директора нашего центра:

«Если, мой дружище, есть у нас враги,
Значит, есть, наверно, и друзья…»
Ю. Визбор

Рассказик написан много лет назад, когда я и мои коллеги (тогдашние и теперешние) работали в Школе общества слепых и занимались подготовкой собак-проводников и всякими, связанными с этим, вопросами.

Мы были и есть очень разные. Что нас объединяет? Общее дело, общие принципы, общее упрямство, общие враги. Они-то у нас точно общие. И мы, как стадо, все рогами в одну сторону в случае чего. Вууу!

Корни нашего сообщества уходят глубоко, и в этом, наверное, все дело. Мы были слишком молоды, когда встретились. И никакие четыре маршрута в день, а это, между прочим, чуть не двадцать километров, вместе со всеми остальными передвижениями, не могли истребить в нас неукротимой потребности в событиях. Просто жить и работать для нас слишком сложно. Двадцать лет – это вообще не возраст. Можно считать, еще и не родился. С тех пор мы немного подросли, в смысле повзрослели. Лет так на … Какие счеты между своими? Да, и не заметно совсем.

Мы не сильно изменились. Чуть побольше цинизма и поменьше романтизма, а в остальном – вполне узнаваемые персонажи. Едва одного посещает какая-нибудь бредовая идея, и, глядишь, остальные тут как тут. Поворчат для порядка, но отказаться от участия не в силах.

Мы столько лет существуем бок о бок. Рассказываешь им что-нибудь и уже знаешь, что услышишь в ответ. «Есть в тебе, Ленка, элемент садизма». (В ответ на рассказ о том, как я заставила «изучать» команду «рядом» даму с ротвейлером, не пожелавшую надеть на него строгий ошейник.) Это Карлова, и чувствуется, что этот элемент ее не только не тревожит, но доставляет явное удовольствие. «Вот, меня всегда поражают такие люди.…Зачем, спрашивается…, и я не понимаю». Галя. Голос звенит от праведного гнева. «Ну, не знаю! А мне, честно говоря, эта собака очень понравилась!» Восторженной Наташке часто они поначалу нравятся. И в конце. Посередине бывает всякое. «Ой, я даже не знаю! Это надо подумать». Нина обычно на всякий случай сомневается. И правильно. С нами ни на что сразу соглашаться не следует. Потом не отвертишься. «Ленк, я знаешь, вот о чем подумала…» Анжела. Конечно, еще не знаю, но уже пугаюсь. На вкрадчивость интонации и обманчивую смиренность голоса я не покупаюсь. Наиболее сомнительные затеи всегда преподносятся именно так. «Мы должны приносить людям пользу», — это я. Стоны в аудитории.
Подозрительное чувство юмора. Восприятие мира живенькое такое.

Какой-то случайный знакомый разговорился с нами. Так, о том, о сем. Между прочим, посетовал на худобу своей собаки. «Уж что только не делал», — говорит. Хотел продолжить, но не успел, три голоса одновременно ехидно спросили: «А кормить не пробовали?» Жизнь людей, у которых головы устроены подобным образом, не может быть скучной. Она и не скучная. Отнюдь.

Поэтому мы и любим 1 апреля.

Есть люди, разыгрывать которых – сплошное наслаждение, они просто созданы для этого. У нас есть такая постоянная жертва. Алла не только не обижается, но и сама получает удовольствие, становясь объектом очередного розыгрыша. Во всяком случае, нам приятно так думать. Между прочим, что-то давно мы не … И первое апреля уже приближается)))

Согласна, некоторые наши проделки не очень оригинальны. Например, приклеивание Аллиных кроссовок к полу больше к лицу расшалившимся пятиклашкам. Но, это только кажется. Потому что при отклеивании подметки отказались расставаться с линолеумом и остались с ним навсегда. Ну, попался хороший клей в кои-то веки. Кто знал! Когда с помощью этого клея пытались подремонтировать ботинки, ничего не вышло. А тут, такой эффект!

Ушивание джинсов на три размера тоже весьма банальная шутка. Несколько оживил ситуацию тот факт, что обнаружила Алла это, уже начав переодеваться, т.е., успев вылезти из рабочих брюк, к тому же ее немедленно позвали к телефону, расположенному в весьма людном месте. Телефонный звонок организовали не мы, недоработка. (Рассказик написан во времена, когда НЕ БЫЛО мобильных телефонов. Представляете? Совсем не было! А трубки «стационарных» были прикреплены к аппарату этаким коротким пружинным проводочком и разгуливать с ним в процессе разговора не представлялось возможным)))
Интересно, ведь мы почти никогда не готовились заранее. Все наши мерзкие шуточки приходили в голову стихийно и сейчас же осуществлялись.

Один из первоапрельских дней не сулил нам ничего интересного. Алла прямо из дома отправилась смотреть предложенных собак и на работу приезжать не собиралась. Мысль, что Алла на этот раз улизнула, не давал нам покоя весь день. Готовые придумать что-нибудь по ходу дела, мы оказались лишены такой возможности. Почему-то все были уверены, что Алла специально подгадала поездки на этот день, что подогрело наше воображение и желание нашкодить. Кто именно это придумал, не помню. Коллективный разум, вероятно. Наша раздевалка была оборудована очень просто. Две стены закрыты встроенными весьма объемистыми двустворчатыми шкафами с антресолями и отделениями для обуви. Каждый владел шкафом. В нем хранилось все имущество. Были еще конечно и общие, для верхней одежды и т.п. Предполагалось, что в индивидуальном шкафу лежит одежда, снаряжение, чашка-ложка. Хотя для посуды был шкафчик и стол с полкой, каждый норовил запихнуть какую-то посуду и в свой шкаф. Шкафы были оборудованы ушками для замочков. И в недрах каждого, под грудой разнообразного хлама, ржавели давным-давно в едином порыве приобретенные замочки. При полном и безоговорочном доверии друг к другу, за исключением непродолжительных периодов, когда среди нас появлялась какая-нибудь подозрительная пришлая личность, шкафы не запирались. Наверное, это был как раз такой исключительный период, потому что шкаф Аллы был заперт на замочек. А наверху, на антресольке, лежал ключ.

Я всегда считала, что ключ, во избежание недоразумений, должен храниться как можно ближе к замку. В идеальном случае – в нем самом. И вот, Аллин шкаф. Противно хихикающие товарищи, воспользовавшись ключом, извлекли из шкафа абсолютно все, до последней нитки, и унесли в соседнюю комнату. Даже крошки и мелкий мусор вымели и тряпочкой все аккуратно протерли. Алла потом очень довольна была. Состряпали из подручных материалов мышку, которую торжественно «повесили» на перекладине для одежных вешалок. Вид «повесившейся» в абсолютно пустом Аллином шкафу мыши вызвал у самих авторов приступ нечестивого смеха. Насладившись картиной, шкаф заперли, ключ вернули на место. На следующий день Алла вместе со всеми приехала на работу, и с удивлением увидела, что все «аборигены» уже в комнате. Обычно они появлялись в последнюю минуту, пользуясь тем, что жили в минуте ходьбы от рабочего места. Не придав этому особого значения, Алла заученным движением достает ключ и открывает шкаф, но ничего не замечает, поскольку, оживленно делясь впечатлениями о вчерашних собаках, смотрит на нас. Мы уже готовы лопнуть от едва сдерживаемого смеха, и Алла почуяла неладное. Наконец, она поворачивается к шкафу. Онемела она, надо отдать ей должное, всего на несколько секунд, сказались годы тренировок. Зато смеялась долго, пройдя все стадии от недоверчивого нервного хихиканья вначале до безудержного хохота со всхлипываниями в конце. Отсмеявшись, Алла осторожно поинтересовалась, где ее вещи. Наверное, решила, что мы для полноты ощущений с ними тоже что-нибудь сотворили. Ее тотчас проводили к неопрятной куче вещей, в которых Алла признала свое имущество. Она долго водружала все на место, благоразумно отказавшись от нашей неискренне предложенной помощи.

В шкафах хранилось столько всего, что вообразить невозможно. Во всяком случае, если возникала потребность в чем-то, это что-то всегда можно было откопать у кого-нибудь в шкафу. От средства для химической завивки волос до цветочных семян и удобрений. Конечно, там царил жуткий беспорядок. Наши пожитки наглядно отражали суть нашего тогдашнего существования. Жизнь и работа переплелись так тесно и замысловато, что отделить одно от другого для большинства из нас стало почти невозможно. Да и не нужно. Это была наша жизнь, не в переносном, в самом, что ни на есть прямом смысле этого слова.
Еще забавный случай. Отдельное здание на отшибе было, наконец, приспособлено для щенных сук и щенков до четырехмесячного возраста. Изоляция их до прививок — вынужденная мера, единственное действенное средство защиты от заболеваний. Я занималась тогда щенками и была измучена постоянной заботой о том, как оградить их от болезней. День, когда чистенький новенький щенятник принял первых постояльцев, стал праздником. Здание было окружено добротной оградой из рабицы, образовывавшей несколько обширных загонов для прогулок. Рай для подрастающего поколения. Я ревностно охраняла свои владения от визитеров, желающих посмотреть, «как там щеночки». Они и сами скоро перестали заглядывать, смекнув, что это не безопасно для их жизни и моего психического здоровья. И вот, первые щенки подросли, и я стала выпускать их в загон. «Ласточки» — так их стали все называть по моему примеру. Ну вот, подросшие ласточки немедленно занялись подкопами. Чуть зазеваешься, и щенок уже разгуливает за забором. Ограда имела существенный изъян: нижний край не был углублен в землю. Местами даже имелись щели. Щели, конечно, сразу заделали, но ласточек это уже не смутило. Однажды ушла, оставив их гулять (у меня и другие обязанности были). А тут как раз дождь. Как летом бывает, налетит туча, ливнем прольется, и снова солнышко. Я бегу выручать своих подопечных. И вижу. Шлепает вся команда в полном составе из прилегающей к их территории рощицы. Бодро так по лужам шуруют. Мокрые, грязные и страшные.

Увидели меня. Обрадовались. Запрыгали, и я тоже стала мокрая и грязная. И страшная. В смысле, страшно злая. Нет. Так невозможно. Решили выложить весь периметр заборов плиткой, изрядные запасы которой остались от каких-то строительных дел. Плитки были довольно большие (то, что надо!!!) и очень тяжелые. И, естественно, на другом конце территории лежали. Рабочие, которые должны были исправить последствия своей небрежной работы, были чем-то заняты, и дело откладывалось на неопределенный срок. А уже подрастал следующий помет землекопов, надо торопиться. И мы решили сделать все сами. Дальше — интересная деталь. Поскольку в рабочее время нам этим заниматься некогда, мы, как само собой разумеющееся, постановили сделать это в выходной. Нет, вы не поняли, не за отгул и не за двойную оплату, а просто в выходной. Почти все участники этого мероприятия в то время жили в служебных квартирах в гостинице Школы. Кто весь год, я с семейством – летом и в зимние каникулы. Была у нас такая привилегия – иметь дополнительное жилье. Отрабатывали мы его добросовестно. Щенков выращивали в домашних условиях, собак в любое время дня и ночи лечили, щенков кормили поздним вечером. А уж когда болели щенки!!! Да столько всего! И вот, солнечным летним утром, когда нормальные граждане потянулись в лес и на озеро, мы приступили. К нам немедленно присоединились мой и еще чей-то мужья. Но они – понятно, чтоб мы, дурочки, не надорвались. Потом появился чей-то ухажер, который приехал из Москвы вовсе не каменюки таскать. Но пришлось. К концу дня он уже забыл, зачем приезжал. И отбыл восвояси утомленный и, как хочется думать, довольный. Больше его у нас не видели. Зато к вечеру можно было спокойно выпускать «ласточек» гулять. Как говорится, «без комментариев».

Один раз первого апреля Алла и я уехали по делам почти на целый день. Она – забирать высмотренную накануне собаку, я – приучать к поездкам склонную к укачиванию овчарку. Всю дорогу в машине мы слушали всякую первоапрельскую чепуху, щедрым потоком льющуюся из радиоприемника. Хихикали, пока не сообразили, что товарищи, оставленные без присмотра, времени даром не теряют. Что нас ждет при возвращении, лучше не думать. Мы не ошиблись. Это был их лучший розыгрыш. Мы приехали обратно, когда все еще трудились, и в комнате никого не было. «Вот, — подумали мы, — как удачно, сейчас быстренько разгадаем все их каверзы и не доставим возможности развлекаться за наш счет». В комнату мы прокрались как в стан врага, озираясь и шикая друг на друга. Первым делом решили заглянуть в шкафы. Наученная горьким опытом, Алла открывала свой с такой осторожностью, что мне невольно вспомнилось: «Сапер ошибается один раз». К ее и моему изумлению там оказалось все в порядке. Лихорадочно просмотрев одежки на предмет ушитых брючин и мышеловок в карманах, она замерла в недоумении. Ботинки! Но нет, никаких красно-зеленых шнурков, накрепко связанных между собой, и прочего безобразия.

Разум подсказывал, что так не бывает. Уверенная, что по странной прихоти судьбы, на сей раз жертвой выбрали меня, готовая ко всему, я открыла свой шкаф. Странно, но тоже ничего. Только шляпа, которую я всегда клала одинаково, полями вниз, чтобы не теряла формы, лежит наоборот. Вверх ногами. «Вот оно, — говорю я с гордостью первооткрывателя. — Они в нее воды налили». Как завороженные, мы разглядываем несчастную шляпу, не решаясь к ней прикоснуться. Она лежит на верхней полке, что в ней, не видно. «Да ладно, как в нее воды нальешь, она же с дырочками!» — рассудительная Алла не дает разгуляться моему воображению. (Шляпка вязаная). «Ага, они на все способны, а то ты не знаешь!» Помаявшись еще немного, я, наконец, добираюсь до шляпы. К моему изумлению в ней ничего нет, ничегошеньки. Мы разочарованы. Ну, вылилась бы на меня вода, все довольны, и можно спокойно жить дальше. Так нет. Теперь продолжать искать нужно. Решив выпить чайку, и не обнаружив в чайнике ничего кроме воды, мы даже приуныли. Промаявшись еще, Бог знает, сколько времени и так ничего и, не обнаружив, пошли выгуливать собак перед уходом домой. Это была наша последняя надежда. Но собаки оказались на месте, каждая в своем вольере. Никаких перекрашенных лабрадоров, никаких записок типа: «Ушла гулять. С приветом, Альма» на открытом пустующем вольере. Даже обидно. Оказывается, эти гадюки, наши товарищи просто забыли про то, какой день. Заработались, видите ли!!! Мы целый день ломали себе головы, что они натворят без нас, а они!!!

Конечно, и теперь я понимаю это очень хорошо, наши выходки — просто разрядка, реакция на нервное напряжение, которое испытывали мы во время работы. Это только со стороны кажется, что наш труд — приятное времяпрепровождение с собачками на свежем воздухе. Кто пробовал – знает, что почем, остальные – поверьте на слово.